Послушай, все не так уж плохо... Подумай хоть раз о том, как важно позитивное мышление. Ты скажешь, что от этого ничего не меняется. Но как же..? А твое настроение? А та сверкающая улыбка, которая озаряет все вокруг? Попробуй смотреть на мир сквозь призму своей улыбки. Подари ее миру. Он так нуждается в ней. Может быть из колоды фактов все же не сложится пасьянс, ну уж коли не сложится, зачем же тужить? Я решительно этого не понимаю. К чертям беспочвенное уныние, вселенская джедайская скорбь и мысли "никто меня не любит, никто не приголубит".
Интересно, как занимаются сексом эмо? Эээ, не слушай меня.
Так вот о чем же я. Ты говоришь, что в жизни мало хорошего? Так-так, возьми ручку и записывай... А лучше возьми малярную кисть, желтую краску и напиши воооон на том заборе то, что я сейчас скажу.
Закрой глаза и вспомни, хотя, как же ты тогда будешь писать. Прочь ручку.

Закрой глаза и вспомни.

Тепло маминых рук, смазывающих йдом твою первую ссадину на коленке.
Ощущение полета, когда смотришь на мир, сидя на папиной шее.
Огромные белые банты на твоей голове 1го сентября.
То, как ты радостно бежала домой из школы, а в ранце за спиной был дневник с первой пятеркой.
Все свои любимые игрушки.
Твою мечту стать кондитером, чтобы всю жизнь объедаться тортами и пирожными.
Мурлыканье бездомного котенка, которого родители все же разрешили оставить.
Девочку, с которой играла в "дочки-матери".
Мальчика, который постоянно дергал тебя за косички.
Солнечное лето, брызги воды, обжигающий жар песка под ногами.
Холодную зиму, хруст наста под ногами, запах елки и мандарин.
То, как ты радостно бежала домой из школы, потому что свалила с последнего урока.
Первую ночь без сна, громкий смех друзей, бутылка дешевого пива, разодранные джинсы и выволочка дома на утро.
Вкус первого робкого поцелуя, то, как кружилась голова.
Самую искреннюю свою первую любовь. Ощущение, что весь мир в твоих руках.
Все свои слезы, переживания, которые тоже составляют яркую часть нашей жизни.
Крепкое плечо друга, который всегда рядом.
То, как громко смеялась, когда пересматривала "Тупой и еще тупее".
Свое первое платье и сапоги на каблуках.
Ночь без сна перед экзаменом и "отлично" в зачетке.
Обжигающую страсть горячего тела и наслаждение первой близостью.

Вспомни. И кушай жизнь большой ложкой, ведь впереди еще так много нового.

Первый раз Вадик появился в нашем дворе совершенно случайно. До сих пор в моей памяти он остается смешным нескладным мальчишкой, разбившим свои очки, через толстые диоптрии которых смотрели на мир пронзительные синие глаза. Без очков он был совершенно беспомощным, тыкался как маленький котенок во все стены, пытаясь найти верный путь. Мир вокруг расплывался, становился нечетким, но Вадик говорил, что мир для него прекрасен и в таком размытом виде. Казалось, что природа компенсировала его физический недостаток, наделив Вадика особым внутренним мировоззрением.

Удивительно, но наша хулиганская компания (я, Рыжий, Сева) очень благосклонно приняли этого странного неуклюжего парня. Вадик жил в ужасном двухэтажном бараке с удобствами на улице. Район, в котором жил Вадик, сплошь населяли зажиточные люди, всех их весьма раздражал вид темно-серого от времени здания, окна которого зияли черными дырами. Барак сильно выделялся среди холенных кирпичных зданий с пластиковыми стеклопакетами. Семья его состояла из старенькой бабушки и плешивого кота Бонопарта, которого Вадик притащил с улицы еще котенком. Бабушка Анна Владимировна, бывший педагог, как могла одна воспитывала внука, не смотря на возраст, держала маленький огород и работала уборщицей в школе Вадика. Эти двое и кот очень нежно любили друг друга. Мы часто заходили к ним на чай, заваривали светло-желтую жижу из одного пакетика на пятерых и долго-долго разговаривали. Обычно говорил Вадик. Он рассказывал о своих нехитрых мечтах. Выучиться на инженера, долго-долго работать на местном заводе, непременно попасть на доску почета (при этих словах бабушка обычно утирала кончиком грязного фартука глаза, пытаясь скрыть появившиеся слезы). Купить Анне Владимировне большой дом с деревянным резным крылечком, а Бонопарту настоящий кошачий корм, который так часто рекламируют по телевизору. Телевизор Вадик видел всего один лишь раз. Он в очередной раз разбил очки, много плутал по городу и наконец, попал в руки милиции. В отделении он долго сидел на стуле, пил горячее молоко и ждал бабушку. И целых полчаса смотрел телевизор. За это время три раза показали один и тот же рекламный ролик. В нем толстый с лоснящейся шерстью кот ел причудливой формы корм, а голос за кадром говорил, что Вася благодаря Китикету будет бодрым и сильным. Вадик тоже хотел, чтобы Бонопарт был бодрым и сильным. И это было важнее, чем его последнее желание. О нем он упомянул всего один раз. Ему хотелось взглянуть на этот мир без очков.

В школе Вадика не любили. Основную массу класса составляли отпрыски богатых людей, живших в том же районе, что и они с бабушкой. Те самые люди из квартир с импортными стеклопакетами. Его не любили за его штаны с вытянутыми коленками, за худые ботинки на ногах (их бабушке принес социальный работник вместе с футболкой с надписью "Сочи 2000", которую Вадик одевал на физкультуру), за то, что он никогда не сдавал на шикарные подарки классной руководительнице. К тому же, к несчастью Вадика, он был одним из самых сообразительных и умных в классе. Его часто били. Но он даже не защищался, не умел. Он лишь снимал очки и отбрасывал подальше, чтобы потом долго ползать по земле и искать их. Когда мы приняли его в свою компанию, к нему перестали приставать. Шипели издалека, но не трогали. Мы же в свою очередь демонстративно встречали его каждый день у крыльца школы и вели домой. Вадика при виде нас озаряла широкая улыбка, синие глаза в толстых линзах сияли счастьем. Он каждый раз радовался так, как в первый раз, а может быть в последний…

В один из рядовых школьных дней Вадик по обыкновению долго собирал учебники и тетради в бесплатный пакет из какого-то супермаркета, который служил для него школьным ранцем. Он снова где-то потерял карандаш, значит, бабушка снова сильно расстроится. Решив подумать об этом позже, он схватил пакет и побежал к выходу. Там его поджидали. Небрежно облокотившись на стену, стояла первая красавица в школе, дочь мелкого нефтяного магната, его одноклассница Лена. Она явно ожидала его появления.

- «Вадик! Постой, я хочу поговорить с тобой»
- «Я. Я. Я слушаю тебя» - заикаясь, сказал Вадик.
- «Может, ты проводишь меня до дома?» - девушка как, оказалось, сильно нервничала, судя по тому, как пунцовели ее щеки.
- «Эээ.… Да, да, я с удовольствием» - внутри Вадика что-то сжалось и взорвалось, оставляя в груди такое приятное тепло.

В первый раз, увидев Вадика с девочкой Леной, наша компания просто потеряла дар речи. Он, заметив нас еще издалека, махал нам рукой и кричал, что дойдет до дома сам. А мы и не заметили, как наш нескладный мальчишка превратился в такого же нескладного, но юношу. В тот вечер мы долго обсуждали этот необъяснимый логике альянс. Сева очень горячился и говорил, что Ленка пользуется нашим Вадиком, что ничего из этого хорошего не выйдет и надо спасать парня. Я же так же горячо уверял друзей, что это Ромео и Джульетта нового поколения. Рыжий, поджав губы, молчал весь вечер. Он был самым старшим и опытным из нас, поэтому имел право последнего слова. В итоге Рыжий пробурчал что-то о том, что время покажет.

А время шло. Теперь каждый день Вадика начинался с того, что он стоял полчаса у старого потрескавшегося зеркала, пытаясь пригладить свои вихры. На его пятнадцатый день рождения мы подарили новый свитер и мужские ботинки. Его счастью не было предела. Он только и делал, что говорил о своей Леночке. Каждый день после школы они шли к Вадику домой заниматься. Пили светло-желтый чай с Анной Владимировной, которая уже души не чаяла в девочке. Бонопарт тоже снисходительно терся о дорогие колготки Лены, мочился в ее сапоги с высоким каблуком из натуральной замши. Но Лена ничего не замечала. Она видела лишь пронзительно-синие глаза.
Прошло два месяца. Лена решила познакомить Вадика со своим папой Евгением Арнольдовичем. Мы все долго готовились к этому, Вадик был необыкновенно хорош в этот день. Непослушные вихры на голове были приглажены гелем Лены, на нем были моя лучшая рубашка и совершенно новые ботинки Рыжего. Бабушка долго крестилась и била поклоны в углу с иконами.

Вадик не пробыл в кабинете Евгения Арнольдовича и полчаса, папу Лены не впечатлили даже ботинки Рыжего. Он возмущенно кричал Лене, что не понимает, на какой помойке она нашла это четырехглазого урода. Вадик словно оцепенел. Внутри него все похолодело. Он все понял. Сказки не бывает. Лена громка рыдала. Ее увел охранник отца. Вадик пытался что-то объяснить, рассказать о своих мечтах, которыми так восхищалась Лена. Но Евгений Арнольдович резко перебил речь Вадика и сказал, чтобы тот больше никогда не подходил к его дочери. После этого он выгнал его из кабинета.
Именно тогда Вадик первый раз в жизни попробовал водку. Он пил ее, словно не замечая вкуса. Утирал слезы рукавом моей рубашки. В ярости разбил очки об асфальт двора, в котором мы сидели. Такими темными мы не видели его глаза никогда.

Лену перевели в другую школу. Вадик похудел. Бабушка Анна Владимировна неделю лежала в больнице. Сердце не выдержало.

Он пытался искать с ней встречи, но ее везде сопровождали охранники отца. Мы снова стали встречать его из школы, боясь, что он однажды не вернется домой.
В тот злополучный день мы с Севой долго ждали Рыжего с тренировки. Он подвернул ногу, пришлось идти в медпункт. Было уже десять минут первого, когда Рыжий наконец-то освободился. Через пять минут у Вадика кончался урок русского языка. До школы надо было добираться ровно двадцать семь минут. Решили ехать на автобусе.

Мы опоздали на семь минут.

Лена в тот день чудом сбежала с уроков. Когда Вадик увидел ее, стоящую на крыльце школы, по лицу его потекли слезы. Они обнимались, громко смеялись и плакали. Не прошло и трех минут с их встречи.

Прибыла охрана отца. Ленку затащили в затонированный джип. Вадика попросили пройти для разговора на пустырь за школой. Он знал, куда шел. Он знал и поэтому повернулся в сторону джипа и одними губами прошептал: «люблю». И отбросил в сторону очки.

Его били недолго. Но профессионально. Не оставляя следов. Он умер через пятнадцать минут от кровоизлияния в мозг. Подходя к школе, мы увидели, как отъезжает затонированный джип. Сева побледнел и тихо произнес: «Три шестерки. Это джип…. Это…»

Анна Владимировна умерла на восьмые сутки после того, как от нас ушел Вадик.

Бонопарта забрал к себе Сева. Теперь он питается исключительно Китикетом…

Мокрая грязная осень. Иду, нарочно наступая во все лужи по пути. Мерзну. Засовываю руки в рукава куртки. Плюс еще одна потерянная пара перчаток. Едва зайдя домой скидываю отсыревшую одежду. Руки на теплую батарею. Ноги в шерстяные носочки. Потихоньку щеки начинают пылать. Жарко. Беру с полки книгу. "Таинственный остров" Жюль Верна. Ложусь на пол. Ноги закидываю на диван. Довольная слушаю ворчание родителей. Счастье, peace, братья!

Мне десять лет.

Вернуться бы.

До отправления пять минут... 22 сентября 2008 г. 21:52
Альбина Нургалиева 23 октября 2008 в 0:23

Август 2008 года. Утро. Станция Адлер. На первом пути стоит состав. До отправления пять минут. В тамбуре одного из вагонов на полу сидит молодая проводница. На ней зеленая куртка, в руках флажки, а в глазах слезы. Это я…
… Ну все. До свидания, старый добрый Адлер. До отправления пять минут. Я больше не приеду. Я уже почти не проводник. Хотя может бывших проводников не бывает? Эх, и почему я плачу? Неужели мне так важны эти старые крокодилы-вагоны, вечно переполненные мусорки, тяжелые мешки с грязным бельем? Ты знаешь, Адлер, да…
Я ничего не забуду. Все это останется в моем сердце. Бессонные ночи, встречи закатов в пути, небо перед восходом солнца, полуденный зной после Волгограда и утренний озноб в Ульяновске. Беспокойные и странные пассажиры, вагон бесшабашных детей, "а кондиционеры есть?", "а когда туалеты откроются?", "ма-ро-жЭное, мороженое!". Бесконечные перегоны и бесконечные станции, танцы на безлюдных платформах, открытые на полном ходу двери и сильный ветер в лицо. Проводниковские посиделки в служебке, чайные пакетики в окно, занавески в горошек, вареная картошка в топке и оладушки на тэне. Буду помнить все сожженные мной кипятильники, все недостачи, все исправления в "лушке". Буду даже помнить то, что я не дернула стоп-кран. В памяти останутся походы в гости к боевым товарищам из одного конца состава в другой. И то, как ползли через штаб, чтобы не поймал ЛНП. И то, как он поймал. Но улыбнувшись, почему-то отпустил без объяснительной. Сердце будет ныть. И будет вспоминаться цветок. Эдельвейс. Самые родные люди. Люди, которые были рядом все это время. Люди, которые поверили в одну мечту. В Дорогу. В путь. В нашу железку. Им я обязана тем, что два лета, проведенные мною в пути, стали самыми счастливыми мгновениями жизни. Этот хрупкий белый цветочек подарил мне друзей, подарил мне уверенность в себе, научил быть сильным и смелым. Мы были вместе, мы были рядом, смеялись, плакали, утирали пот одним полотенцем, пили из одного стакана, спали вповалку на одной полке… МЫ были одним целым. А сейчас осталось пять минут до отправления, до моего отправления с планеты Целины. Я больше не буду проводником, я больше не буду бойцом студенческих отрядов, но я останусь кусочком семьи под названием Эдельвейс. И это главное…
Поезд №498 сообщением "Адлер - Ижевск" отправляется с первого пути.

Потеряла.
Альбина Нургалиева 9 марта 2009 в 19:13

Время летит. Летит быстро. Все время торопимся куда-то, но почему же так часто опаздываем? Уже и не замечаешь очередного опоздания. Но вдруг в череде событий кольнет сердце. Резко остановишься, оглянешься. Вроде бы и ничего не произошло. Только на душе стало тошно. Тошно и душно. И никуда не скроешься от этих ощущений. И привыкнуть к ним невозможно. Хочется лишь зарычать, лишь завыть. Да, пройдет день, пройдет неделя... И вроде бы станет легче. Но легче лишь от того, что ты смирился, ты покорился. Ведь альтернативы нет. Ведь виноват ты сам. И приходит осознание, осознание того, что в круговерти учебы, работы, тряпок и еды, маленьких проблем и как тебе кажется больших забот, ты опоздал

и потерял человека.