День первый. Не многозначительный
Ее в очередной раз вырвало. Кажется, что это был третий раз за последний час. Голова кружилась, тело было словно налито свинцом. Она положила голову на белый ободок своего друга по несчастью и замерла в ожидании нового приступа тошноты.
Перед глазами цветными кадрами мелькали картинки из прошлого. При ближайшем рассмотрении происходила инверсия цвета, слова в предложениях меняли свое значение, ситуации начинали казаться двусмысленными. Ощущение собственной ничтожности заполняло ее сознание.
Девушка попыталась подняться. Белый потолок с черным полом поменялись местами. Она тихо простонала и провалилась в серую яму обморока.
День второй. С чувством юмора
Громкая музыка билась о стены уютной кухни одной из квартир серого многоэтажного дома. Дом стоял на пересечении двух шумных улочек, но окна квартиры выходили в грязный дворик, в котором лишь изредка орала песни какая-нибудь веселая компания. Воздух со свистом вышел из чайника, и возвестил о наступлении традиционного утреннего ритуала.
Овсяное печенье с изюмом, вишневое варенье без косточек, все эти нехитрые детали образовывали тот самый замечательный эффект, про который говорил Гришковец. «И настроение улучшилось…» Она уже знала, что снова опоздает на работу. Как и знала, что последние десять страниц любой книги из тех, что она еще прочитает, являются в некотором смысле ее Ахиллесовой пятой.
«Очень странно сидеть здесь, в Вегасе, и слышать, как Брюс поет лютейшую чуму, такую, как «Чикаго» или «Country Song». Если бы менеджмент удосужился обратить внимание, то… »
Девушка тихо зевнула, потянулась и подумала, что ее страсть к самобичеванию и линчеванию все же проходит. Проклятое чувство юмора и инстинкт самосохранения делали свое дело. «А почему бы и нет?» В конечном итоге, в одной из копии нашей вселенной во всех этих ситуациях она точно выходит победительницей. Хотя даже эти мысли ее не утешали, но лишь потому, что ей в принципе уже и не нужно было утешение. В комнате площадью четыре квадратных метра она в очередной раз пришла к выводу, что решением всех ее проблем является кирка с лопатой. И какая-нибудь небольшая шахта с алмазами.
Она резко вскочила, натянула левый носок на правую ногу, обмотала шею фиолетовым шарфом, решила, что во всем виноват Боярский, а потому мысленно простила всех людей и открыла дверь. За которой плескалось бесконечное синее море.
П.С. Кстати, ненавижу изюм.
12-04-2012г